"Помним и гордимся": оба моих деда защищали мир от фашистов
Оба моих деда защищали мир от фашистов, мои бабушки трудились в тылу, также как и их сестры и братья. Все они поневоле стали людьми героическими, такое время досталось.
С дедушкой Виктором (Виктор Витальевич Батянов) мне не довелось увидеться. Его не стало задолго до моего рождения. Осталась пара фотографий, с которых чуть заметно улыбается белокурый паренек, гораздо младше меня нынешней. Его война началась в середине 1943. Семнадцатилетний мальчишка с Волги с латышскими стрелками дошел до Германии. После войны закончил офицерскую школу и еще служил Родине, пока она не уволила его в запас по приказу "миллион двести".
Мое детство было счастливым во многом благодаря заботе второго дедушки: Сергея Михайловича Караваева. Он из тех, кто прошел большую часть войны, принимал участие в тяжелых сражениях, получил ранения, а после Победы продолжал служить. Только в 1950 году вернулся он в Тюмень из Германии. Здесь он встретил маму моего папы и двух его сестер - Зою Ивановну, тогда, конечно, просто Зоиньку, как звал ее дед. Под крыльями их удивительно светлого союза родилась, выросла и окрепла большая, чудная семья.
Как радостно было ходить с ним на Парады 9 мая, как гордились мы, внуки, когда прохожие уважительно заглядывались на его скромный черный пиджак, заполненный звенящими медалями и орденами. Дед Сергей не любил в иные дни надевать награды, сдавался (не без боя!) только под большим напором родственников на семейных праздниках, а так все скромничал: ни к чему это, говорил…
Семь лет назад дедушка оставил нас. Физически навсегда, но сохранив самые добрые чувства бесконечного уважения и гордости. Конечно, боль утраты со временем немного притупляется, остается память и благодарность за то, что мы успели в совершенно сознательном возрасте прожить с ним не один День Победы… Но слез все равно не избежать - год от года смотреть все тяжелее фильмы о войне, карточки в семейном альбоме, видеть грустные глаза бабушки под ее "Здравствуй, Сереженька…" около могилки.
Для того, чтобы избежать лишних слов, я предлагаю отрывок из его военного дневника, который он заботливо вел, чтобы не пропала история и память о ней.
"…Я служил во взводе, которым командовал лейтенант Устинов. Был командиром минометного расчета. Напряженно ждали начала артподготовки. Вдруг в ночной предрассветной мгле послышался залп гвардейских минометов, катюш, артиллерии и мы приступили к выполнению задачи. Был сплошной гул от выстрелов орудий и взрывов снарядов.
Только в эту артподготовку моим минометным расчетом было выпущено по врагу 200 мин. До ствола миномета нельзя было дотронуться - так он был раскален. После продолжительной артподготовки пошла вперед наша пехота и танки. Артиллерия поддерживала огнем продвигающуюся вперед пехоту. Подавляя огневые точки и узлы сопротивления. Оборона противника была прорвана.
…Подошли к каналу Одер-Шпрее. Заняли оборону. Перед нами стояла задача не пропустить в тыл наших частей немцев. Они уже предпринимали попытку захватить понтонную переправу через реку. На канале наверно с неделю шли упорные бои. Наш батальон и части полка форсировали канал и захватили у немцев плацдарм за ним. Дважды нас окружали. Но мы прорывали кольцо и отбрасывали фрицев. Один раз немцы подожгли лес. Через огонь и дым батальону следовало выйти к деревне, где располагался немецкий штаб. Нам были приданы 2 танка. У деревни тоже стояли немецкие танки. Танкисты подбили один немецкий танк. Внезапного удара не получилось. И ночью наш батальон сам был окружен немцами. Был дан приказ вернуться на свои позиции. Мы по этому горевшему лесу вернулись к нашей переправе.
На другой день пехота полка вновь форсировала канал и закрепилась на его противоположной стороне. Наши саперы вновь установили понтонный мост через канал. Немцы предприняли яростные атаки при поддержке танков. Кончились мины, в ход пошли автоматы и гранаты. В это время левее нас часть личного состава дрогнула и отступила за дамбу, где можно было закрепиться. Но часть солдат решила отступить к своим, на тот берег. Стали отступать по формам разрушенного понтонного моста через канал. Этот необдуманный шаг кончился для всех их трагически. На участке сражались мы, минометчики, было и человек 20 пехотинцев. Мы отбивались автоматным огнем, но немцы все наступали. Лейтенант Устинов (командир минвзвода) принял решение, чтобы сохранить материальную часть, - минометы - переправить их к своим, а самим остаться. Он приказал вдоль берега канала посмотреть лодки или паром. Я перебежал через дамбу к каналу. Там плавсредств не было. А что было правее меня не было видно из-за большого куста. Я вернулся и доложил лейтенанту. Прибежал на огневые позиции, а там уже никого нет. В мою сторону бежали и стреляли немцы. Я дал по ним очередь из автомата, взглянул в огневую позицию, увидел плиту от моего миномета. Схватил ее и перебежал через дамбу канала. Там увидел своих минометчиков и пехотинцев садящихся в металлическую шлюпку. Увидев меня лейтенант приказал срочно бежать и погрузить плиту от миномета в лодку. Я только успел погрузить в корму шлюпки плиту, как ее потянули за трос к нашим к другому берегу канала.
Я не успел выйти из воды как раздался страшный взрыв. Это немец выстрелил из фаустпатрона и попал зарядом в лодку. Она затонула. Солдаты, что были еще живы, пытались подплыть к берегу. Но они были в полном обмундировании - в шинелях, с автоматами и сумками с противогазами на плечах, стали тонуть. Я увидел, как плывет к берегу сержант Оленьков Иван. Он стал уже тонуть. Тогда я забежал дальше к обрыву русла канала, протянул к нему автомат, но он не достал его. Я увидел лежащую большую саперную лопату, он ухватился за ее черенок, а я подтянул его к берегу. Я также был в полном обмундировании и плохо умел плавать. Всего несколько человек удалось спасти. Так трагически погибло много моих друзей, в том числе командир минометного расчета Зажимакин 1926 года рождения, награжденный орденом Славы III степени.
Нас осталось на берегу во главе с лейтенантом человек десять. Мы заняли оборону и огнем с дамбы выгнали немцев, часть из них убив. С противоположной стороны наши солдаты прикрывали нас, стреляя из пулеметов по немцам, прорвавшимся на дамбу. У нас закончились и патроны, и гранаты. Наступило короткое затишье. К нам вдруг подплыла лодка. Там был офицер, который передал нам приказ командования полка, дивизии удержать плацдарм. Мы сказали, что готовы выполнить его, но у нас нет ничего. Надо отдать должное - это был храбрый офицер. Он поплыл на лодке обратно к нашим. Его на воде обстреливали немцы. Его прикрывали огнем с противоположного берега. Он доплыл благополучно. Через некоторое время к нам вновь плыла лодка. Приплыл он же. Привез ящик патронов к автоматам и гранаты. И подтвердил приказ держаться на плацдарме…"
Евгения Тенегина
