Один день из сельской жизни на родине Шукшина показали в тюменском театре

Восемь актеров московского театра "СТУДИЯ.project" представили колоритных персонажей из деревни Сростки на сцене Молодежного театра "Ангажемент" им. В. С. Загоруйко. Они показали спектакль "Шукшин: один день из сельской жизни"

Режиссер и актер театра "СТУДИЯ.project" Алексей Доронин рассказал корреспонденту агентства "Тюменская линия" о путешествии москвичей в Сростки - на родину Василия Шукшина. 

- Почему взялись за произведение Василия Шукшина?

- Изначально поставить Шукшина планировал еще в студенческие годы. Мне кажется, этот автор в первую очередь мужской: темы у него мужские. Меня привлекает, что он любит своих героев. Он не сатирик, не юморист, он эпический автор. Шукшина можно ставить про любовь, про чудиков. Но даже в рассказе, где он ищет микроскоп, он познает мир таким образом. Только это подается в очень любопытном деревенском колорите.

В Сростках мы жили три дня. Шукшина там очень любят. Это был какой-то ритуальный момент, мы энергозаряд получили. В нашей труппе много коренных москвичей, которые никогда не были в деревнях. Жители стали прототипами героев спектакля "Шукшин: один день из сельской жизни".

Очень важно героев, которых Шукшин любит, сыграть без московского снобизма, без снисхождения. Такие спектакли бывают, их ставят эстрадным ходом: подают говор, например. Мне очень важно, чтобы артисты не подтрунивали над ними, а любили их, жалели. Подбор рассказчиков был соответствующий: и смешной, и грустный.

Шукшина особенно люблю. Я из Тулы родом, мои родители деревенские, деревенской закваски. Мой отец гармонист, когда слушаю гармонь, у меня все в душе разворачивается, невозможно объяснить. Тема ментальная, как о Великой Отечественной войне, которая отзывается в подкорке. Пока ты русский человек, живешь в этой стране, должно что-то свербеть.

Изначально планировал делать Шукшина исключительно в мужском составе. Но не получилось, потому что во всех его рассказах присутствуют женщины. Они всегда выступают своеобразными антиподами героев, все время палки в колеса ставят. Поэтому пришлось и женский состав подключить.

Возникла идея соединить в одну историю, длящуюся стихийно, чтобы понаблюдать за ритмами. (Прим. авт. – Алексей Доронин собрал спектакль по мотивам рассказов Василия Шукшина "Степка", "Петька Краснов рассказывает", "Крепкий мужик", "Верую!", "Вечно недовольный Яковлев", "Билетик на второй сеанс", "Жил человек..."). Понятно, что плотность жизни в деревне не сценическая, мы создавали образ.

Люди в Сростках очень добрые и открытые, как и все сельские жители. Шукшин – русский автор, даже вполне себе шекспировский, только по-русски. В языке писателя чувствуется любовь, и в фильмах его. И его любили в ответ.

Трудно играть Шукшина. Он был очень органичен в том, что делал. Только он мог подойти к березке и с ней разговаривать, чтобы это не выглядело "клюквенно", a la Russo. Он таким образом выговаривал об одиночестве.

- Как жители Сростков отнеслись к приезду москвичей?

- Сначала с недоверием. Один там был… Он стал прототипом героя дяди Вити. Его там Шукшиным зовут. Он все рвался к нам в гостиницу, дружить, постоянно закладывал за воротник.

Ходили в гости к бабе Зое, которая снималась в эпизоде фильма "Печки-лавочки" Шукшина. Она сначала к нам с недоверием отнеслась: "Ходят какие-то туристы любознательные". А потом, когда мы начали расспрашивать о ее жизни, она открылась. На второй день позвала нас в гости, нарезала салата с огорода, дала нам свои частушки. Мы хотели купить у нее половые дорожки – она нам их отдала (они используются в спектакле).

- Вам не кажется, что в любой деревне есть такой философ?

- Абсолютно так. И мужики с топорами. И рубахи-парни. Много фраз мы взяли именно из диалогов с жителями Сростков: "Американцев не люблю", "Ты ж с театра! Возьми меня с собой в Москву, сними меня в кино!", "Мы с Василием Макаровичем любили грязевые ванны принимать: он в одной луже валяется, я в другой".

- А прототип героя, которого играете вы, с кого взяли?

- Там был такой Дима, очень любопытный персонаж. Сначала сидел очень скромно, наблюдал. Потом, когда подвыпил, взял нож и сказал: "Я бы этих американцев! Вот сейчас придут и покрошим!". То есть некуда силы девать. Наш актер Даниэль Андрущук потом этот нож прятал.

Эта другая сторона жизни: не квасную Русь показывать, в кокошниках, а надрывную. Русскому сельскому человеку силы девать некуда. Они кормятся огородом. У них нет работы. Там руководство города нивелирует шукшинский фестиваль, творчество местного коллектива "Вечора", которые дали нам частушки.

- Кто главный герой в спектакле?

- Сами Сростки. Мне показалось интересным показать все эти истории так, будто они случились раньше, чем когда Василий Шукшин их написал. На самом деле теряется деревенская история, особенно у городских жителей она уходит на периферию.

- История с разрушением церкви действительно была?

- Да. У них была эта история. Храм уже стоит, он действующий. И села Мандюрино и Голожопиково тоже существуют: наш экскурсовод очень извинялась, когда представляла эти поселки.

- Как в Москве воспринимают тему деревни?

- В Москве москвичей-то нет. Москва – это и есть большая деревня. Хорошо публика воспринимает. В спектакле деревня – это всего лишь фон, мотив, колорит. Нашему человеку любого поколения ближе эта тема. На самом деле трудно играть, потому что не головой воспринимаешь, а как-то нутром. 

Некоторые боятся частушек матерных, хотя мы и не производим самого мата. В зал пойдешь, некоторые прям лицо закрывают от страха, что актер матерное слово произнесет. Один раз женщина сказала: "Как же вам не стыдно петь частушки матерные", а другие зрители заступились: "Сами матом ругаетесь, мы слышали. Ребята, все правильно делаете!". 

Это история не для ханжей. Не надо стесняться каких-то вещей фольклорных. Надо быть открытым: любить – так любить, стрелять – так стрелять, церковь ломать – так ломать. Мне кажется, по-русски это, отчаянно. 

Ирина Ромашкина