Алексей Миллер: история, основанная на величии и лишенная стыда, не поможет воспитать нормального человека

Далее в сюжете: Человеческий капитал важнее денег, золота и нефти, убежден Владимир Якушев

Об эволюции исторической памяти в европейском сообществе и о том, на что необходимо обратить внимание россиянам для решения своих внутренних проблем, рассказал участникам XXX Губернаторских чтений в Тюмени доктор исторических наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, профессор Центрально-Европейского университета в Будапеште Алексей Миллер.

Он отметил, что современная политика памяти в России во многом неуклюжа и неумела, но в то же время этим и хороша, так как она оставляет пространство для обсуждения любых взглядов на ту или иную тему. Для примера ученый обратился к мероприятиям, приуроченным к коммеморации жертв политических репрессий, а конкретно к открытию двух памятников в Москве.

Один из этих мемориалов, Сад памяти на Бутовском полигоне, где в годы сталинских репрессий расстреляли более 20 тыс. человек, представляет собой двухметровые гранитные плиты с высеченными именами всех погибших здесь людей, которые тянутся на 300 метров. Он был создан по общественной инициативе. Второй памятник - "Стена плача", которая появится на проспекте Сахарова.

"По моему представлению, бутовский мемориал работает, но у меня очень большое подозрение, что мемориал на Сахарова работать не будет. Правильная политика памяти - это не когда мы раз и навсегда устанавливаем, что правильно, а что нет, а когда мы создаем пространство для общественного диалога и взаимодействия, где разные силы приходят к консенсусу сами. Памятник - это место, где должно что-то происходить, и когда люди идут вдоль этого бесконечного ряда фамилий на Бутовском полигоне - понятно, что они чувствуют. Я не представляю, что и как можно организовать у безликой стены на Сахарова", - сообщил Алексей Миллер.

Он подчеркнул, что в российской политике памяти отсутствует такая ключевая вещь, как стыд. Умение испытывать стыд и горечь - это механизм, который формирует человека как общественное существо, и если в истории страны присутствует только величие, слава и достижения, это не воспитает нормального человека, уверен ученый. Алексей Миллер привел еще один пример неуклюжести отечественной политики памяти - это результаты социологических опросов на тему того, кого россияне считают выдающимися людьми.

"Подавляющее большинство называют имена царей, генсеков и полководцев, если социологи попадут на интеллигента - еще вспомнят Пушкина. У нас в центре общественного развития стоит проблема, как научиться жить и функционировать в условиях рыночной экономики, чтобы наш предприниматель был важной частью социума. Но где в наших больших нарративах предприниматели? Они же появляются там только тогда, когда занимаются нетипичным делом, как в ситуации с Павлом Третьяковым, который передал Москве свою коллекцию картин. Мы восхищенно рассказываем о Майкле Блумберге, который стал мэром Нью-Йорка и не брал деньги за работу. Но у нас был городской голова Москвы Николай Алексеев, выдающийся человек, который годами не брал денег, и которого какой-то сумасшедший застрелил в его же кабинете. Мы не согласуем наши практические проблемы с нашей политикой памяти", - уверен Алексей Миллер.

Историк рассказал о том, как менялась культура памяти в Западной Европе. До 2004 года она была основана на общем признании того, что в ее центре стоял Холокост как преступление преступлений. Эта конструкция, по мнению ученого, обладает некоторыми важными свойствами. Если в культуре памяти есть главная жертва, которая отсутствует, то тогда невозможно присвоить эту роль главной жертвы себе, своему народу, и на передний план выходит тема участия своего народа в этом преступлении. Такую концепцию можно назвать космополитической в том смысле, что различные государства и национальные общности взаимодействуют друг с другом по вопросам памяти, приходят к пониманию и через это преодолевают конфликт.

Однако с 2004 года в Евросоюзе начала набирать обороты агонистская стратегия, которая в противовес космополитической была направлена не на преодоление различий, а на их утверждение в собственной интерпретации.

"Когда бывшие коммунистические страны Восточной Европы вступили в Евросоюз, произошла интересная вещь. Когда они стремились туда, они старались демонстрировать принятие той европейской культуры памяти. Когда они вошли в Евросоюз - они тут же развернули работу по ее замещению. Национальные нарративы прибалтов и поляков построены вокруг тезиса "мы как жертва". Есть еще одна проблема - в Восточной Европе два с лишним миллиона евреев были убиты не в газовых камерах, а с помощью и при участии местного населения, и люди, которые в этом участвовали, потом боролись с советской властью, героически пали в этой борьбе и теперь имеют статус национальных героев. В результате было предложено поставить в центр европейской памяти концепцию тоталитаризма и страдания от него народов. Советский и нацистский режимы из-за этого оказались приравненными друг к другу, пространство для диалога уничтожили. И теперь, когда эстонцы или латыши что-то делают с памятниками на своей территории, им совершенно неинтересно, что по этому поводу думает Россия", - сообщил присутствующим Алексей Миллер.

Историк видит несколько вариантов поведения в такой ситуации. Первый вариант - это то, что спикер назвал "соревнованием по плеванию друг к другу в борщ", взаимными выдвижениями условий, которые в современности реализовать нереально. Второй вариант - игнорирование подобных выпадов, и это наиболее продуктивный способ.

"Темы личной ответственности, стыда, тяжелых страниц национального прошлого важны для решения наших внутренних проблем. Первый вариант европейской культуры памяти нам нравится, с него нужно брать пример. Либо можно вступить в соревнование с соседями по тому, насколько вы превращаете прошлое в пространство контролируемого и насаждаемого очень жесткого мифотворчества. Если вам не нравится то, что происходит в Польше, Прибалтике и Украине - почему вы пытаетесь отвечать той же монетой? Это очень опасная ситуация. Тенденция учиться по худшим образцам приведет к тяжелым последствиям для общества", - подчеркнул Алексей Миллер.

Спикер напомнил, что политика памяти и вообще память как коллективная вещь есть в любом социуме. Она может быть хорошей или плохой, но есть один четкий критерий - либо это сфера, в которой одна политическая сила или господствующая элита контролируют и насаждают свои смыслы, либо это сфера взаимодействия разных взглядов и убеждений.

"История жива и чему-то учит до тех пор, пока мы о ней говорим и спорим. Как я уже говорил, у нас неуклюжая и часто непродуманная политика памяти, но на примере коммеморации событий 1917 года видно, что в России есть пространство для любых взглядов на эту тему, от крайне монархических до крайне коммунистических. Было бы хорошо оставить ее такой и по другим вопросам", - подытожил Алексей Миллер.

Дарья Казакова