Олег Зыков: оставьте после себя самостоятельных детей

Далее в сюжете: Кто защитит ребенка от насилия?

Надо рассказать взрослым, что они все скоро умрут. Так начал интервью с корресподнетом ИА "Тюменской линии" директор института наркологического здоровья нации, врач психиатр-нарколог Олег Зыков, который принял участие во втором родительском форуме "Подростки, родители, Rock’n’roll" в Тюмени.

– В одном из интервью, вы сказали, что не верите никакой статистике относительно пьющих в России. Есть ли у вас информация, как в России обстоят дела с детьми, употребляющими алкоголь, наркотики или другие вещества, разрушающие организм человека?

– Такой проблемы вообще не существует. Есть проблема неблагополучия ребенка, которая проявляется в виде некоторых симптомов: уход их семьи, суицидальное поведение, употребление психоактивных веществ. Но это не самостоятельные вопросы, это проблемы ребенка в семье, школе, в той среде, где он существует и воспитывается. Поэтому, как только мы начинаем заниматься вопросами употребления наркотиков вне контекста судьбы ребенка – мы занимаемся ерундой, которая не решает ничего. Если не решить проблему среды (семьи) в которой ребенок стал неблагополучным, мы не решим вопросы симптомов. А статистика, к сожалению, ведомственная девица легкого поведения…

– Однако, если в 90-х годах прошлого века, считалось, что в зону риска попадают дети из неблагополучных семей, то спустя два десятилетия мы видим, что и дети из благополучных…

– Что такое благополучие? Приведу пример. Я десять лет был главным детским наркологом Москвы. У меня в практике был такой случай. Человек в высоких званиях и чинах отучал свою дочь от курения следующим образом: прижигал ей сигаретой руки.

– Помогло?

– Помогло… в результате дочь стала наркоманкой и попала в поле зрения детского нарколога!

– Однако, как понять родителю, что с ребенком происходит что-то не то, еще до того момента, как он закурил или выпил?

– О, это очень просто. Поскольку самый главный инструмент профилактики – это доверительный контакт с собственным ребенком. Причем с того момента, как ребенок начал осознавать себя личностью, человеком. Это примерно в 3-4 года. Вот у вас есть дети?

– Да.

– Вспомните, как они проявляли себя, когда им было 3-4 года. Как они отстаивали свои границы. А это же главная идея – уважать границы личности собственного ребенка. Если ты не уважаешь их, то у него не сформируется главный инструмент профилактики асоциального поведения.

– Почему?

– Когда он выйдет на улицу, не имея границ личности, то любой друг, дядя, тетя скажут: "Употреби". А он не сможет сказать "нет", поскольку не умеет отстаивать свои интересы. Ведь что есть проявление границ личности? Уважения к этим границам? Умение говорить нет. Но даже многие из нас, взрослых, не умнеют говорить "нет".

Формирование границ личности ребенка - это очень хорошая вещь с точки зрения поведения в дальнейшей жизни. Если ты уважаешь границы его личности, то он потом начнет уважать твои. И тебе легко будет построить отношения со своим ребенком, когда он станет взрослым.

Моему сыну сейчас 32 года. И это человек, который уважает границы моей личности. Но это результат того, что с момента, когда он стал себя осознавать, я всегда с ним советовался, никогда не приказывал. Я так построил свои отношения. В результате он советовался со мной и делает это до сих пор. При этом мой сын - человек, который знает 10 (!) языков, защищает диссертацию в Сорбонне. Я уже ему говорю: "Антон, я не могу тебе ничего посоветовать в данном вопросе". Но у сына сформировалась именно такая модель поведения. И если ты правильно строишь отношения, уважая границы личности ребенка, надо быть совершенно эмоционально тупым, чтобы не заметить изменения в модели поведения ребенка. Не тогда, когда у него зрачки увеличились или вены травмированы, тогда уже поздно. А в тот момент, когда его эмоциональная сфера стала меняться.

– На данный момент все же какие дети попадают в зону риска?

– Там, где есть неблагополучие в той среде, где они воспитываются. Это может быть и гипоопека, когда ребенка не замечают. Нередко это ситуация финансового благополучия. От ребенка откупаются дорогими подарками, другими материальными вещами. Либо гиперопека, когда родитель пытается вылепить из ребенка то, что с ним не случилось – свою мечту. Родитель берет острый нож и строгает из ребенка статуэтку. А эта статуэтка в какой-то момент начинает сопротивляться. И происходит революция, которая может вылиться, в том числе, и в употребление психоактивных веществ, если в его микросоциуме (компании) такой модус поведения.

То, что делает ребенок, когда ему плохо, как он себя разрушает, сопрягается с той модой, которая характерна для его микросоциума. Если в компании курят спайсы или употребляют психостимуляторы, то ребенок тоже начнет это делать. Если в компании обсуждают способы уйти из жизни, то мы увидим интерес ребенка к определенным группам в соцсетях. Но все эти ситуации вторичны! Первично, что у ребенка сложилась такая ситуация, когда он искал выход из нее в своем пространстве.

– Разве в ряде случаев это не делается в интересах ребенка? Для защиты его прав и свобод? Исходя из широкого понимания ювенальной юстиции.

– Сегодня дискуссия вокруг ювенальной юстиции приобрела слабоумный характер! Агрессивно слабоумный. Люди, не понимая, что стоит за этим, борются не с явлением, а термином. При этом под понятием "ювенальная юстиция" каждый подразумевает что-то свое. Например, кто-то считает, что нельзя детей изымать из семьи. Действительно, если есть хоть малейшая возможность сохранить кровную семью, ее надо сохранять. Но это не значит, что надо поощрять насилие над детьми!

Я был непосредственным участником эпопеи, связанной с ювенальной юстицией в России. Например, мы занимались вопросами детской преступности. Нас интересовало, чтобы ребенок, совершивший преступление, не попал в тюрьму. И мы этого добились. В средине 2000-х, когда мы стартовали, в России было около 27 тыс. 000 детей, сидящих в тюрьмах. Сегодня сидят 1 тыс. 300 детей. Кто против такой ювенальной юстиции? Это результат того, что у нас произошла специализация судебной процедуры, выстроена связка между субъектами профилактики и судебной системой.

– Да, в этом вопросе, согласна, достигнуты существенные успехи. Но если вернуться к детям, которые находятся в зоне риска: готовы употреблять психоактивные вещества или только начинают. Статистики нет. Благополучные родители, которые не пьют и не курят…

– Мы с вами уже все выяснили о понятии "благополучия".

– Эти родители уверены, что их детям ничего не грозит. Так ли это на самом деле?

– Это вопрос способности родителя критически отнестись к своему мнению. Как психиатр я могу утверждать, что большинство родителей не до конца критичны к себе. Это называется социальный инфантилизм – основа огромного количества проблем, с которыми сталкиваются родители. Это состояние часто проявляется в том, что человек все время проживает свою жизнь заново, как дитя.

Например, ребенок психологически бессмертен. Потому вся система профилактики идеи смерти исходит из непонимания основ детской психологии.

– Ребенок же считает, что он в принципе бессмертен?

– Да. Поэтому он и экспериментирует с опасностями. Но, к сожалению, многие взрослые эту философию бессмертности проносят через всю жизнь: новая семья, новые отношения. Но это не так, жизнь на самом деле конечна и коротка. И осознание смертности для взрослого – это крайне полезная вещь. И не с детьми, повторю, не с детьми, а именно со взрослыми надо говорить о смерти. Они скоро все умрут. И эту мысль надо до них донести.

– И что тогда будет?

– А будет то, что вы в этой жизни оставите. А оставите вы детей. И от того, как вы их воспитаете, насколько они будут самостоятельны без вас, насколько они смогут реализовать себя, зависит их жизнь.

Наталья Иванова