Спектакль Габриа, как рождение из хаоса
Фото ИА "Тюменская линия"
Далее в сюжете Симфония в общественном пространстве заманила тюменцев на концерт
При открытом занавесе, в полутьме не начавшегося еще спектакля по сцене ходит классик: Александр Сергеевич Пушкин трещит детской игрушкой петушки. Моцарт убит - сидит, развалившись на стуле, в белом фраке, в футболке и рваных джинсах, в ярко-красных кроссовках. За столом Сальери, уставший от непонимания своего гения, сидя дремлет. Так начинается действо "Пушкин, Моцарт и Сальери" в тюменской драме.
Монолог Пушкина (Николай Аузин) с апломбными бакенбардами никак не может начаться. Артист откашливается (запершило в горле), высмаркивается (простуда осени), а тут еще сын звонит на мобильный (как не взять трубку?!) - ребенок потерял свою любимую игрушку.
"Какие петушки? Не знаю я где твои петушки! Спроси у мамы. Все, сын, у меня спектакль. Только некультурные люди не выключают телефон в театре", - отвлекается от роли актер.
Как же зла бывает публика к талантам. Молодой Александр Сергеевич повествует, что журналисты обозлились на него и говорили, что он исписался и людьми читающими забыт. Ан, нет: зависнув на три или четыре месяца в Болдино, творил писатель еженощно, узнает зритель. Именно там, первой болдинской осенью, родилась маленькая трагедия "Моцарт и Сальери".
Фото ИА "Тюменская линия"
Помешавшийся на преуспевающем молодом таланте Моцарта (Александр Кудрин), Сальери (Сергей Скобелев) поет песню о друге-маэстро. И он отвлекается от спектакле: "Алло, я в театре". Выходит из зала, чтобы поговорить по мобильному. Возвращается, позабыв слова, вчитывается в текст и продолжает монолог.
Сальери: Нет! никогда я зависти не знал,
Моцарт: Угу-угу-угу...
Сальери: О, никогда! - нижe, когда Пиччини пленить умел слух диких парижан, ниже, когда услышал в первый раз я афиге... Ииифигении начальны звуки.
Ремарка актера: Кто это написал?
И Пушкин, ухая и подпрыгивая подобно обезьяне, выбегает из зала.
Актер продолжает монолог, но отвлекается на вайбер. Звук месседжера звучит в зале. И уже невольно сомневаешься, а может и вправду кто-то из зрителей позабыл выключить звук, позволив себе отвлекать артистов от сцены. Но это задумка режиссера: показать нынешний театр и то, что видно и слышно со сцены. И все больше света в зале, все чаще прожектор светит в лица зрителей так, что не спрятать кочующее внимание.
Вступает Моцарт: приходит за стол к Сальери и громко чамкая, рассказывает о новых творениях. Новый мир музыки открывается миксом мелодии классика и современной электронной композиции. Моцарт танцует, будто в клубе. Сальери в бешенстве изливает свое негодование.
Все смешивается: гул, клубная музыка и классическая. И также режиссер смешал эпохи: ни выкинув строк из маленькой трагедии, приправил сценарий "Черным человеком", добавил метафорой песни под гитару в кабачном дыму, где спорили два товарища Моцарт и Сальери... Апогеем актеры запели: "А все-таки жаль, что нельзя с Александром Сергеичем поужинать в "Яр", заскочить хоть на четверть часа...".
Фото ИА "Тюменская линия"
"Мы много материалов читали прежде, чем сделать этот спектакль. Почему Пушкин решил, что Сальери отравил Моцарта?", - вставляют ремаркой свой спорный вопрос артисты, который они не прочь были бы задать самому классику.
Как на грех, не открывается злополучная фатальная бутылка: не получается у Сальери, не выходит у Пушкина, за дело берется сам Моцарт. Иссушив бокал красного, композитор засыпает под микс "Ave Maria" Franz Schubert и "Slip" Elliot Moss.
В авторской постановке режиссера Романа Габриа органично смешалось прошлое, будущее и настоящее, видение писателя, лицедея, зрителя, саркастичное, забавное и трагическое начала.
Спектакль создали спонтанно: актеры предложили приглашенному режиссеру "сделать еще что-нибудь", пока он на три месяца безвыездно занят "Головлевыми". На предложение артистов режиссер отозвался: труппа приступила к труду в свободное от "Головлевых" время.
"Это достоинство актеров. Мы смеялись, ржали, привносили идеи. Мы одно время пошли в какую-то тяжелую сторону: юридически это же преступление - один человек убивает другого. Потом мы пришли к тому, что это Пушкин - его легкость должна сохраняться", - сказал Роман Габриа.
Лицедеи драмтеатра толкуют: молодой питерский режиссер дает свободу актеру. Автор постановки дополняет: полная свобода в железных рамках предложенных обстоятельств.
"Десять репетиций – времени погружаться и экспериментировать не было. Я давно уже грежу маленькими трагедиями Пушкина. Хочется сделать как у Хейфеца – Фауст, Дон Гуан, Моцарт и Сальери. Масштабная работа еще крутится внутри. Одна новелла освоена", - рассказал режиссер.
Он с удивлением для себя отметил: постановка стала откровением в плане работы с материалом. Спектакль поставили всего за 10 репетиций, Роман Габриа - автор инсценировки, костюмов и реквизита.
"С "Головлевыми" процесс начался в октябре прошлого года, долго писалась инсценировка, потом апрель – первые читки, май – примерки репетиций, вариантов постановки – я долго не понимал, какой будет спектакль, искал стиль. А здесь нужно было делать быстро и я пришел к ясности идеи. Обычно у меня пирог: море идей, о каждой хочется рассказать - такой хаос, который мне нравится", - поделился режиссер.
Такую классику ставить не надоест, считает он. В постановке не выкинули ни слова из маленькой трагедии, ввернув в театральное произведение тексты первой болдинской осени - времен, когда Пушкин писал "Моцарта и Сальери".
"Это как бы восстановленная хронология его литературной работы. Не взято от балды, а именно то, что он написал во время работы над маленькой трагедией. Я попытался восстановить пушкинский ход", - пояснил Роман Габриа.
Выписанный из северной столицы режиссер рассказал, что не только с тюменцами экспериментирует, но и дома: 27 октября он дает премьерный спектакль по собственной пьесе "Космическая Одиссея майора Пронина" в Санкт-Петербурге. В Тюмени же завершенный труд "Открытой сцены" повторят на малой 25 октября. Треск петушков соберет театралов к 19 часам.
Ирина Ромашкина
