"Помним и гордимся": письма с фронта
Моему дедушке, как и миллионам соотечественников, не суждено было вернуться с войны. Письма с фронта, похоронка да пара фотографий - вот и весь памятный багаж, что остался в нашей семье. И еще то, что запомнила я по рассказам отца.
"Красноармеец Геннадий Прокопьевич Сысолятин, уроженец Омской области Исетского района д. Сунгурово в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, был убит 25 августа 1942 года. Похоронен в лесу Сосновый бор восточнее города Зубцова Калининской области…", - так написано в извещении.
На фронт деда забрали в самом начале войны. Провожали его 29-летняя жена, моя бабушка Пелагея Семеновна, двое сыновей - 10-летний Валентин и мой отец Георгий, которому исполнилось пять лет. Дочь Галина родилась почти сразу же после начала войны - 29 июня. В тот день в Тюмени у водонапорной башни на ул. Дзержинского собралось много народу, поначалу даже играла гармошка и пели частушки, кто-то просто стоял и разговаривал, все тихо-мирно. Но когда прозвучала команда "По машинам!" и заиграл марш "Славянка", "все в один миг как заревут…", - вспоминал отец. Этот плач, слившийся в щемящий гул, он запомнил на всю жизнь.
Письма, сложенные в треугольники, пожелтевшие, хрупкие от времени, отец хранил в специальной папке, каждое, чтобы не пропала бесценная память, перепечатывал на машинке. Их ждали: когда приходил фронтовой треугольник или почтовая карточка, в доме был праздник. Вся семья усаживалась вокруг Валентина, который читал письма вслух.
Большой героики в письмах нет. Да и не в характере деда было хвастаться и выпячивать грудь. Кроме того, каждый боец знал, что о военных событиях и передвижениях писать было просто нельзя.
Каждое письмо дышит думами о доме и семье. Бытовая жизнь, нормальная, человеческая - вот что волнует красноармейца Сысолятина: хватает ли денег на самое необходимое, здорова ли жена после родов, какие оценки получает старший в школе.
"Получил от вас письмо, которое писано 9 февраля, написано хорошо, но очень мало, на одной страничке. Я только начал читать, и уже конец. Мне хочется узнать от вас побольше… Вожу клуб и кино (дедушка служил в автобатальоне. - Прим.), веселю бойцов на фронте, письма часто писать некогда, пишите вы чаще, мне будет веселее".
"Поля, если тебе трудно жить на Городище, далеко от завода и вообще ото всего, то просись к сестре к той поре, когда ты будешь убирать картошку. Я тебе только так предлагаю, делай, как тебе удобнее, и чтоб Валя мог учиться".
"Валя, дорогой мой сын, учись лучше, нажимай на последнюю четверть, а весной помогай матери… Читай книжки, газеты, пиши письма чаще и на этом повышай свои знания. Привыкай работать, тебе выпала как раз моя доля, гулять много не придется. И если благополучно закончится война и если я приду жив и здоров, то, конечно, вам будет легче".
"Это письмо, Гера, тебе. Мой дорогой любимый сын, ты еще, поди, не забыл меня? Напиши мне письмецо. Гера, помни, что наше дело правое, мы победим, враг будет разбит и победа будет за нами. Учись, Георгий. Читай книги, слушайся мамки, расти и будь счастливым…"
"Поля, я бы много тебе написал и поговорил бы с тобой, но теперь не могу при всем желании… Я должен теперь решить свою судьбу сам собой. Но, Поля, только прошу, не смущайся и не волнуйся обо мне, не плачь. Ждите меня только с победой".
В тот день, когда пришла похоронка, бабушка стирала белье на речке. Она увидела идущую к ней почтальонку и сразу же все поняла. Бросила тряпки, подалась к ней, и они без слов обнялись и заплакали. Тогда почтальонки делили горе с каждым, кому приносили извещение, вспоминал отец. И как только сердца на всех хватало?
Бабушка прожила долгую, очень трудную жизнь - в войну и после войны работала на ферме Учхоза, воспитывала детей, потом помогала, как умела, растить внуков. За самоотверженный труд в военное лихолетье была награждена правительственными наградами. Сейчас уже нет в живых моего отца, но остались письма с фронта - как память. И как напоминание.
Мария Сысолятина
