"Живая память": Изяслав Штейн
Ежегодная акция "Живая память" пройдет в Тюмени 5 мая. Информационное агентство "Тюменская линия" запускает серию материалов о военных корреспондентах.
Понятия "конец рабочего дня" для журналиста не существует – да и что это такое, рабочий день? Определенное количество часов, проведенных в редакции? Работа журналиста вплетается в его жизнь и обра- зует прочный сплав с досугом, а соседей по редакционному цеху он порой видит чаще, чем родных. Именно поэтому среди коллег у журналиста обязательно найдется человек, знающий о нем чуть ли не больше него самого.
Для легенды тюменской журналистики Изяслава Самуиловича Штейна, ушедшего из жизни 13 лет назад, таким человеком стал коллега по
"Тюменской правде", добрый друг Александр Евгеньевич Шестаков, который и рассказал эту историю.
"Когда я встретил Штейна, он работал ответственным секретарем "Ишимской правды". Молодой, энергич- ный и очень бодрый газетчик. Вокруг него всегда крутилась ребятня не только чисто газетная, но и начинающие поэты, такие, как Владимир Нечволода или Георгий Первышин. Первое впечатление о Изяславе складывалось как о парне красивом, работящем. Я в газету пришел в шестидесятом году, а он уже там работал, потом уехал в Биробиджан. Дружили мы всю жизнь, до последних его дней. Когда я по состоянию здоровья вынужден был уйти из "Тюменской правды", меня позвали в отдел пропаганды, в главк "Сибкомплектмонтажа", где работал и Слава. Мы там часто встречались. Этот человек ушел добровольцем на фронт в сорок втором году, в неполные восемнадцать лет. Рядовой слесарь, работавший на заводе в Подольске, потом в Тюменском судостроительном, самый обыкновенный парень ушел на войну. Как-то она его занесла в Тюменское военно-пехотное училище, которое сюда эвакуировали из Прибалтики. После его окончания он подался опять на фронт, уже офицером. Воевал вместе с мужичками типа штрафбатовцев – не рядо- выми солдатами, а теми, кто попал на фронт за проступки. Публика абсолютно ненадежная. Коман- дир тайком боялся получить нож в спину от своих же. С ними он прошел всю войну. Наверное, поэтому в мирное время, работая журналистом, Изяслав Штейн стал святым поклонником темы войны. Она, видимо, у него в крови, в душе, в сердце была, он не мог о ней не говорить. Тот, кто воевал, о своей собственной войне говорить не может, а о чужой, о войне в принципе - рассказать обязан.
И вот в "Тюменских известиях" он возглавил негласный отдел военно-патриотического воспитания. Это было что-то уникальное. Он, мне кажется, ночами не спал, сколотил вокруг себя такой актив, столько собрал стоящих ребят, которые могли рассказать о войне не просто понаслышке. Он жил войной. Сколько мне ни приходилось с ним встречаться, я всегда чувствовал его старание найти друзей, на которых можно опереться. Ему это удавалось. Не подводи друга, и тогда тебя будут уважать – такой был у него закон тайги. Приехал он как-то к нам на дачу помогать строить домик - на втором этаже у нас даже угол Штейна есть, где он досочки пилил и приколачивал. Топор и пилочку, мне кажется, толком никогда не держал, но колотил. Колотил смешновато, неуклюже, но так вкладывал в это душу, что смотришь и радуешься. Вот не умеет человек, но старается, пытается помочь. Пусть потом, может быть, придется тихонь- ко это переделывать – неважно. Важно, что человек постарался сделать тебе приятное во что бы то ни стало.
В газете его очень уважали. И за дружбу, и за работу - а работал он безукоризненно. Я его помню как самого придирчивого и самокри- тичного ответ-секретаря. Ответ-секретарь – это человек, который заведует полосой, пространством внимания для читателей. Использовать это пространство он всегда пытался с наибольшей для них пользой. Старался, чтобы полоса работала на тему. Он был очень непреклонен и суров в работе, уважал слово и требовал, чтобы молодежь владела языком. Самая главная моя благодарность ему как журналисту, как человеку – за то, что он делал все, что мог, чтобы выполнить свое дело".
