"Живая память": Яков Чистяков
Ежегодная акция "Живая память" пройдет в Тюмени 5 мая. Информационное агентство "Тюменская линия" запускает серию материалов о военных корреспондентах.
Держу в руках подаренную мне автором, Яковом Степановичем Чистяковым, книгу "Белая осыпь". Первые же строки интригуют. "В последних числах августа 1945 года "Ермак" явно стал выбиваться из графика движения пассажирских судов. Уже третьи сутки этот двухпалубный колёсный красавец стоял пришвартованный к дебаркадеру речной пристани "Омск" в ожидании приказа на отплытие по маршруту до Салехарда".
Начал читать и не могу оторваться. Привлекают ёмко выписанные портреты героев, воочию встала перед глазами со своим гулом и запахами многоликая и многоголосая, расслабленно дышащая послевоенной безмятежностью привокзальная площадь, где у каждого человека свои желания, планы, сложности и трудности. Вот степенно прохаживаются юные парни и девчата – абитуриенты и студенты вузов города и несовершеннолетние фэзэушники в надежде за бережно хранимые рублики полакомиться огородной мелочью или дарами природы; между ними снуют воры-карманники и городская шпана, а на дебаркадере однорукий демобилизованный солдат помогает одноногому служивому стянуть со здоровой ноги сапог… И многие часто задирают голову, ищут глазами громкоговоритель, который уже третьи сутки не объявляет посадку на "Ермак". И лишь один человек не пристани – капитан парохода – знает причину задержки с отплытием: "Ермаку" предстоит выполнить задание государственной важности – доставить в город Лабытнанги, что близ города Салехарда, большую группу заключённых; капитан знает, но молчит: рот ему словно кляпом, заткнули своим приказом работники НКВД.
Читаю и радуюсь тому, как вырос в творчестве Яков Степанович Чистяков. Знаю его лет тридцать. И всегда видел в нём журналиста, который владел всеми газетными жанрами: в один присест запросто мог написать статью, репортаж, а уж об информашках-заметках и говорить не приходится – тридцать пять лет Чистяков проработал в Вагайской районной газете "Сельский труженик", из них более двадцати – заместителем редактора. Исходил-изъездил район вдоль и в поперёк. Увиденное-услышанное "тискал" в газету, но оно не забывалось, помимо его воли откладывалось в голове про запас. На каком-то этапе Чистяков вдруг прильнул к историко-краеведческой теме, она увлекла мощно и стремительно, как первая любовь. А база для занятия писательским трудом у него имеется солидная: был столяром, инструментальщиком, кладовщиком, работал помощником комбайнёра, помощником моториста катера, после окончания факультета журналистики Уральского госуниверситета – учителем начальных классов, позднее преподавал математику, физику, историю в средних классах.
Работа в редакции разбудила в Чистякове талант, о котором он даже не догадывался. С годами пришло умение работать с фактом, видеть все его многочисленные грани и ярко высвечивать их образным словом.
Первые очерки получили хорошие отклики читателей-односельчан. И вдохновили Якова Степановича. Из-под его пера стали выходить рассказы, повести, стихотворения. Печатался в "Тюменской правде", в тюменском альманахе "Врата Сибири", в других изданиях. А в "Белой осыпи" опубликовано три повести, восемь рассказов и около двадцати стихотворений.
Чистяков оперативно отозвался на мою просьбу написать для этой книги очерки о судьбе фронтовиков-журналистов, работавших в Вагайской районной газете. К этим живо и образно написанным материалам можно, без всяких сомнений, поставить эпиграфом его стихотворение "Подорожник".
Он растёт на виду у всех,
На обочине торной дороги.
И никто не считает за грех
Обтереть об него свои ноги.
Но посмотришь
Как гордо растёт
Всем прохожим, приезжим на диво.
Нет, не зря называет народ
Подорожником так справедливо.
И пройдут мимо тысячи ног,
Если листья ещё не завянут,
То сорвёт, может, кто-то листок
И накроет кровавую рану.
Так и в жизни у нас иногда
Тебя топчут и топчут безбожно,
Но как только случится беда,
То "срывают", как тот подорожник.
