Где тюменки учились до революции: история гимназистки Вали Козловой

| Фото: ИА "Тюменская линия"

Далее в сюжете Исчезнувшие некрополи: как выглядело и чьи судьбы хранило Затюменское кладбище

В Тюмени на углу улиц Володарского и Семакова, за строящимся корпусом университета, сохранился отличный образец краснокирпичного дореволюционного здания. До 1919 года в нем располагалась женская гимназия. Здесь девочки из разных сословий в течение семи лет получали общее образование, а на восьмой год оканчивали педагогический класс.

Какие предметы изучали гимназистки, насколько строгими были преподаватели, за какие проступки могло последовать наказание, знает филолог Лариса Богданова. Причем из первых уст. Тюменскую женскую гимназию окончила ее бабушка — Валентина Худякова-Козлова. Уже в зрелом возрасте бывшая гимназистка в разговорах с внучкой нередко вспоминала о годах учебы.

Некоторыми зарисовками из жизни гимназии для девочек Лариса Богданова поделилась с информационным агентством "Тюменская линия".

"Моя бабушка Валентина Ивановна Худякова родилась в 1901 году. В 1910 году она поступила на обучение в Тюменскую женскую гимназию. Хотя и не должна была учиться в гимназии, потому что была дочерью политического ссыльного", — объясняет Лариса Богданова.

На экзамене начальной школы присутствовали супруга городского головы Евдокия Яковлевна Текутьева и преподаватель античной истории и литературы Константин Стеблин-Коменский. По результатам испытания экзаменаторы всё же решили, что девочку стоит рекомендовать к обучению в гимназии. Валю зачислили под чужой фамилией — как дочь художника-иконописца Козлова.

О многих учителях Валентина Ивановна вспоминала с уважением и благодарностью. Особенно тепло она отзывалась об упомянутом Стеблине-Коменском и о Софье Николаевне Шумиловой. Шумилова обучала девочек русской словесности и педагогике. Лариса Богданова отмечает, что ее бабушка, которая впоследствии сама стала педагогом, применяла в работе некоторые методические приемы, использовавшиеся Софьей Николаевной. Например, пересказ художественных произведений, чтение по ролям, поэтические "пятиминутки" в начале урока, чтение произведений вслух.

Программу по литературе в гимназии можно представить по списку произведений русских писателей, которые были в гимназической библиотеке. Это Ломоносов, императрица Екатерина, Карамзин, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Достоевский, Гончаров и другие авторы. В преподавании педагогики использовались труды Ушинского, Пирогова, Руссо, учебник Дмитрия Семёнова "Дидактическое руководство".

Константин Евгеньевич Стеблин-Коменский запомнился Вале как прекрасный знаток античной истории и литературы, блестящий оратор, талантливый педагог и человек исключительной доброты и благородства. После революции Стеблин-Коменский получил амнистию и возможность вернуться в Петроград. Денег на отъезд не было, и педагог был вынужден распродавать вещи. Признательность Вали этому учителю, неоднократно помогавшему ей в сложных ситуациях, была столь велика, что она попросила своего отца купить у него что-нибудь на память. В семье Ларисы Богдановой до сих пор хранится старинное зеркало гимназического преподавателя.

Французский язык тюменским гимназисткам преподавала настоящая француженка — Мария-Жанна Дюкруэ. Кроме своего предмета Дюкруэ вела у девочек рукоделие, обучала их вышивке, вязанию, шитью. Преподавательница часто повторяла, что женщина должна уметь создавать уют и красоту в своем доме.

В госархиве Тюменской области хранится формулярный список о службе учительницы. Из него известно, что Дюкруэ - "французско-поданная" 1874 года рождения. Образование получила за границей, в частном заведении в городе Мутье, а экзамен сдавала при академии Шамбери, департамент Савойя. В 1903 году временно допущена к преподаванию французского языка в Тюменской прогимназии. При каких обстоятельствах Мария-Жанна Дюкруэ оказалась в Сибири, из официальных документов доподлинно неизвестно. Существовала легенда, что она якобы по большой любви приехала сюда за ссыльным поляком.

О надзирателе гимназии Гавриле Ивановиче выпускница учебного заведения всегда говорила с улыбкой. Фамилию его Валентина Ивановна не называла, но в архивных документах с таким же именем и отчеством фигурирует некий господин Черняховский. Несмотря на ответственную должность, Гаврила Иванович снисходительно относился к шалостям учениц. Возможно, он даже знал, что они сочинили про него шутливые стихотворные строчки. Единственной его слабостью считалась любовь к длинным нравоучениям, которые гимназистки вынуждены были безропотно выслушивать.

Вале Козловой не довелось знать первую начальницу Тюменской женской гимназии — Веру Митрофановну Тихомирову (прим. — до 1904 года на месте гимназии располагалось здание, где функционировали сначала женское училище, а затем женская прогимназия). Однако о деятельности Тихомировой можно судить по архивным документам.

Вера Митрофановна была талантливым педагогом, вводила методы работы, развивающие активность, способности гимназисток. Исключительным событием в истории Тюменской женской гимназии могла бы стать экскурсия в Крым. Решение об этой поездке старших учениц под руководством Веры Митрофановны было принято педагогическим советом 27 февраля 1908 года. Помимо исторических достопримечательностей в Крыму, предполагалось посетить Георгиевский и Успенский монастыри. Но экскурсия не состоялась из-за увольнения начальницы гимназии в марте 1908 года. Официальной причиной отставки начальницы считалось использование в работе безнравственных методов воспитания. Попечитель Западно-Сибирского учебного округа господин Лаврентьев в письме директору Александровского училища возмущался деятельностью Тихомировой в таких формулировках: "Нужно только удивляться, как могла она в течение столь продолжительного времени безнаказанно и беспрепятственно развивать свою в высшей степени столь вредную (чтобы не сказать преступную) деятельность в качестве начальницы женского учебного заведения".

В чем заключались "вредные методы" работы Тихомировой, можно лишь предполагать, говорит Лариса Богданова. Так, известно, что после демонстраций 1905 года, в которых принимали участие некоторые гимназистки, Вера Тихомирова предложила разрешить учащимся проводить собрания в стенах гимназии. Вряд ли это предложение было принято попечительским советом гимназии и руководством Александровского училища, так как политическая обстановка в стране считалась сложной и мнение начальницы могли посчитать предосудительным. Вера Митрофановна наверняка руководствовалась вполне логичным принципом: запретами нельзя решить какую-либо проблему, и разрешение собраний в стенах гимназии позволяло держать ситуацию под контролем. Кроме того, увольнение Веры Митрофановны совпало с исключением нескольких молодых людей из реального училища за хранение нелегальной литературы. Вряд ли речь шла о политической литературе.

"Возможно, это были произведения писателей-народников. Существовала ли связь между увольнением руководителя гимназии и исключением учащихся-"реалистов", неизвестно. Но совершенно закономерным является предположение о том, что именно прогрессивные взгляды начальницы могли служить причиной недовольства ее работой некоторых чиновников от образования", — отмечает Лариса Богданова.

В то же время, если заглянуть в протоколы женской гимназии, невозможно упрекнуть Веру Митрофановну в создании каких-либо "вольных" условий для учениц. Соблюдение всех надлежащих правил в гимназии всегда строго контролировалось начальницей. Об этом свидетельствуют некоторые выписки из протоколов заседаний педагогических советов за 1907 и 1908 годы.

"Всем членам педагогического совета обращать внимание на поведение учениц по улицам и общественным местам и записывать замечания или отступление учениц от правил в книгу, которая находится у начальницы гимназии, что дает возможность своевременно принимать должные меры".

"Во время прогулок по главным улицам ученицам воспрещается садиться группами на скамьи…".

Посещение гимназистками городских общественных мест считалось серьезным нарушением. Даже в театр ученицы не могли сходить без разрешения начальницы. Об этом есть сведения в протоколе: "Ученицы, в случае желания посетить театр в учебный период, должны обратиться к своей классной наставнице за засвидетельствованием об успеваемости в приготовлении уроков, испросить разрешения у начальницы, которая может разрешить, а может и не разрешить. Педагогическим советом просить дирекцию театра дать постоянное бесплатное место для надзора за ученицами в театре".

На заседаниях педагогического совета регулярно ставился вопрос о пропусках гимназистками занятий без уважительных причин и слабой успеваемости. Обо всех нарушениях учениц сообщалось их родителям. Провинившихся вызывали на заседания педагогического совета и предупреждали о неблагоприятных последствиях для них, в случае повторения проступков — вплоть до исключения из гимназии.

Серьезное внимание уделялось религиозному воспитанию. Родителям было даже отправлено специальное извещение

"Педагогический совет, сознавая всю важность своего долга воспитывать в учащихся религиозные чувства и всемерно поддерживать их, постановил с нынешнего года в Тюменской женской гимназии ввести порядок: приглашать учениц по классам посещать Знаменскую церковь под наблюдением гимназического начальства и классных дам. В этой церкви будет отведено место для учениц впереди молящихся. Родители, желающие взять на себя всецело заботы о посещении их детьми церкви, благоволят на отрывном купоне указать храм, в который они будут водить своих детей".

Документ подписан начальницей Тихомировой и законоучителем, священником Петром Ребриковым. По неоднократным требованиям попечителя Лаврентьева Веру Митрофановну освободили от должности, и она уехала из Тюмени в Петербург. Начальницей гимназии назначили Александру Александровну Юрис, преподавательницу математики. Валентина Ивановна вспоминала: Юрис была строгой, иногда излишне придирчивой и не пользовалась авторитетом среди учениц. В годы ее руководства под запертом оказались самодеятельные спектакли, посещение вечеров в реальном училище. Но сохранились некоторые традиции, заложенные Верой Тихомировой. Большое внимание уделялось, как это ни странно звучит для того времени, общественно-полезному труду.

В годы Первой мировой войны гимназистки помогали раненым в госпитале: стирали и штопали солдатское белье, приходили к выздоравливающим в палаты и писали их родным письма домой, читали им книги, а в случае необходимости кормили их.

Об этом свидетельствует и правнучка тюменского купца Антона Колокольникова Надежда Ледовская. Ее бабушка Маргарита Колокольникова в 1910-х годах также обучалась в Тюменской женской гимназии.

Когда началась Первая мировая война, и раненых стали привозить в Тюмень, Антон Иванович и Степан Антонович Колокольниковы предоставили свои дома для раненых, а на заимке устроили выздоравливающих. В кабинете Антона Ивановича жили женщины, а сами они и мальчики разместились в маленькой комнате рядом. Чтобы всем разместиться, сделали двухъярусные полати из досок. Девочки, гувернантки, поварихи, нянюшки ухаживали за ранеными. Маргарита отвечала за перевязочный материал: стирала бинты, сушила их на веревках во дворе, гладила и скатывала в валики.

В 1917 году Валя Козлова заболела тифом, потому выпускные экзамены не сдавала. Документ об окончании гимназии она получила по итоговой успеваемости лишь в 1920 году. Причем учебное заведение для барышень к этому времени преобразовали в школу для всех детей, независимо от пола. Речь о средней школе № 1.

Поскольку гимназический курс был полностью пройден, то для Вали, как и других выпускниц, сохранилось право работать учительницей начальных классов. Валентина начала работу в "ликбезе". В конце 1919 года вышел декрет Совета народных комиссаров "О ликвидации безграмотности в РСФСР", согласно которому все неграмотные от 8 до 50 лет обязывались учиться читать и писать. Тех, кто мог посещать школу, обучали профессиональные педагоги. Среди них оказалась и Валентина. Школа для взрослых и "переростков" находилась на углу улиц Герцена и Камышинской.

Основными предметами в школе для неграмотных были чтение, письмо и счет. Учителя также должны были привить ребятам интерес к учебе, к знанию. В этой работе Валентине Ивановне помогали советы гимназического преподавателя по русской словесности и педагогике Софьи Шумиловой.

В "ликбезе" Валентина проработала до 1926 года, а потом, после тяжелой простуды, известный тюменский врач Станислав Карнацевич посоветовал ей уехать в Тугулым, где был сосновый бор и, следовательно, целебный воздух. Она проработала в тугулымской школе два года. Вернувшись в Тюмень, Валентина Ивановна продолжила работу в "ликбезе".

"Бабушка всегда много работала, но при этом успевала заниматься и воспитанием своих детей. Она приучала их к труду, дочерей учила шить, вязать, штопать. У нас сохранилась вышивка ее сына. Мальчик сделал подарок маме своими руками. Витя хорошо рисовал, а, когда увлекся фотографией, родители купили ему фотоаппарат и разрешили оборудовать в домашней кладовке лабораторию, где Витя вместе с друзьями проявлял снимки. Многие школьные фотографии были сделаны именно дома у Худяковых", — говорит Лариса Богданова.

Дети Валентины Ивановны учились в тюменской школе № 1. Выпуск 1941 года первой школы называют "огненным выпуском". Из 10-классников, ушедших на фронт после окончания школы, не вернулись домой более 20 человек. Ее сын Виктор, капитан, командир артиллерийской батареи, погиб в феврале 1945 года под Кенигсбергом. Он был удостоен звания Героя Советского Союза.

Валентина Ивановна, кроме сына, потеряла на войне еще и мужа Леонида. Она часто и тяжело болела, стала инвалидом и после войны больше не работала. Многие годы она не знала, где похоронен сын Виктор. Место захоронения удалось установить благодаря журналистке Наталье Радченко. Именем Виктора Худякова названа улица в Тюмени, а на здании первой школы, бывшей женской гимназии, в память о нем установлена мемориальная доска.

Напоследок расскажем о том, какая судьба ждала девушек после окончания гимназии. Дело в том, что в Российской империи женщинам доступ к следующей ступени обучения — высшему образованию — был фактически закрыт. В разные периоды девушки могли допускаться в высшие учебные заведения в качестве вольнослушательниц, но не студенток. Также до революции работали так называемые высшие женские курсы, где девушки получали специализацию в области математики, юриспруденции, словесности и других областях. Пожалуй, самые известные — Бестужевские курсы в Санкт-Петербурге. Курсы были платными, и не каждая семья могла позволить себе отправить дочь на обучение.

В отчетах о деятельности Тюменской женской гимназии, где сообщалось о судьбе учениц после окончания учебного заведения, крайне редки упоминания о том, что кто-то сумел поступить на высшие женские курсы. Встречается, например, информация, что в 1895 году поступила на обучение на высшие Бестужевские курсы дочь священника Елизавета Зубова. Но это, скорее, исключение. Часть выпускниц гимназии, судя по отчетам, становились педагогами, иногда поступали на работу на телеграф или кассирами в лавки, становились фельдшерами. В большинстве случаев судьбы девушек в отчетах гимназии обозначены лаконичной формулировкой — "вышла замуж".

Влада Нерадовская