Герои тыла: Раечка
Это было воскресенье, день летнего солнцестояния, тюменцы разъезжались отдыхать семьями, кто в Гилевскую рощу, кто в Ембаевскую. И тут подходят военные: ну, девчонки, началась у вас работа. Так, Раида Култышева 15 лет от роду узнала о начавшейся войне. Ей пришлось разнести повестки мужчинам, всем совершеннолетним, кто проживал в ее околодке в районе пивзавода. Из тех, кому пришла нерадостная бумага, только половина вернулась спустя несколько лет…
Что было дальше? В школу Раечка не вернулась, пошла работать на авиационный завод, что расположился прямо на территории рыночной площади на месте современного Центрального почтового отделения связи, магазина "Подарки" и областной думы (в то время там стояли молочные и мясные павильоны). Выпускали здесь бесшумные планеры А-7 для разведки и заброски партизан в тыл противника. Чем могли помочь в этом деле молодые девчонки? Все просто: из материалов Тюменского фанерного комбината они выпиливали и клеили крылья, сиденья. Быстро научились и резать, и строгать. Привычными стали инструменты: стамеска, рубанок. Всего за время войны в Тюмени было построено более 600 планеров.
- Хорошая, кстати, была фанера, - замечает Раида Григорьевна, - ровненькая, без единого сучка, - и добавляет, посмеиваясь, - клеили кэтэиновым клеем, а он сладенький, мы его как нажуемся за смену.
- Животики не болели? - спрашиваю.
- Да что ты, милая, тем животикам многое досталось. Время такое было: морковку из земли вытянул, о голяшку вытер или ботвой и умял.
К весне девочек отправили на заводской огород в Плеханово — нужно было садить овощи: капусту, морковь, картошку. Ходили из центра пешком. Сейчас Раида Григорьевна не припомнит, сколько часов топали, но, говорит, все успевали.
Позже заводу выделили 25 коров, которым устроили загон на Верхнем бору, аккурат напротив современной одноименной базы отдыха. Отправили за скотиной ухаживать пятерых девочек. Жили они там же в лесу. Коровы были загорожены жердями, а у их хозяюшек была избушка из фанеры без дверей, в ней небольшой каминчик. Топили сами, тем, что находили в пустующих лагерях, что остались в округе. До войны там жили какие-то военные и от них остались сосновые шалаши, вот бревна от них и рубили, как могли. Девочки пасли коров, доили, а молоко отвозили на телеге в магазин. Была над ними старшая - сначала женщина из Ленинграда, душевная такая, разрешала сколько угодно молока от надоев пить. Когда она ушла, дали девочкам другую приглядчицу - вятскую бабу тетю Полю. Жила она с сыном лет 12, Витей звали. Она строгая была женщина, не разрешала больше полулитра молока пить, говорила: лишь столько вам положено. Интересно, что ослушаться тетю Полю предложил ее собственный отпрыск, которому тоже, должно быть, голодно было.
"Подходит к нам Витька и говорит: вы сами пасете, доите, охраняете коров, а почему это только пол-литра молока пить. Давайте найдем где-нибудь банку, марлечки с собой возьмем, где пасем коров, там и подоим, напьемся и банку спрячем", - рассказывает Раида Грригорьевна. Очень переживали девочки, что тот матери их выдаст, но не случилось этого.
Им тогда по 16 лет было. Боялись, конечно, девочки своего житья в лесу и все думали: если кто чужой да злой придет ночью, стенку выломаем, благо дом-то фанерный, и убежим в лес.
Случилась, однако, с ними другая неприятность. Однажды проснулись, а коров-то нет. То ли ушли, то ли украли… 25 коров, бык и лошадь. Девочки пошли искать, а Рая осталась в избушке. Как позже выяснилось, товарки ее устали, прилегли в поле, да уснули на солнышке. А Рая стала расспрашивать редких проезжающих мимо их лачужки. Первой нашли лошадку, какой-то мужичок указал, где ее видал. Запрягла ее девушка в двухколочку и поехала молоко отвозить, обеднее и вечернее, а утреннего-то не было. Приехала в город, но не в магазин, а сразу в контору подалась и начальству смело так заявила: молока мало привезла, коров украли, больше я туда не вернусь. "А не хотела обратно вот из-за чего, - пояснила Раида Григорьевна, - над нами смеялись все, лошадка у нас хилая была, и чаще так случалось, что телегу с молоком тащили девушки, а лошадь сзади привязывали, вот она и еле телепалась за нами. Все говорили - вот бы вашего начальника в эту упряжку".
Если кратко: коров нашли, по итогам Раечкиного выступления в конторе дали лошадку получше, упряжку новую, и девушку в лес тоже уговорили вернуться.
Там прожили они до осени, а затем отправили барышень обратно на плехановский огород - собирать урожай.
После битвы за Москву завод перевезли обратно в центр, ведь в Тюмени негде было обкатку самолетов делать и проводить испытания.
Раида хотела в школу обратно, как до войны, или еще куда-нибудь учиться, но пришла повестка на объединенный мотоциклетный завод №65. Раечка была бы рада не идти на него, в 17 лет у девушек совсем другие желания, но мама сказала: "Я не хочу, чтобы ты сидела в тюрьме". Стало ясно, что выбора просто нет. Первый станок Раиды был "Валькот", пришел мастер, дал резец и показал, как вставлять его, как крутить, пошло дело. Вытачивала детали для мотоциклов М-72, которые производил завод.
Раида плохо работать не умела, а потому всегда была в передовиках, норму делала и две. Стали давать станки все мощнее: ДИП-200, ДИП-300 (ДИП: "Догнать И Перегнать" - лозунг советского станкостроения послереволюционного периода). Потом доверили "Дзержинец-1615" для производства очень мелких деталей. Станок высокий, работница - метр с кепкой. Поставили ее на два ящика.
Работа на заводе - это не только у станка. Дрова заготавливали сами для котельной. Кто постарше - выуживали толстенные бревна из Туры. Раечке доводилось их пилить. Но даже в тех условиях находился и здравый смысл, и жалость к детям у начальства. Как-то суровую выволочку устроил коммерческий директор завода тем, кто выдал Раиде и ее такому же мелкому товарищу, огромное бревно, наверное, в метр диаметром.
А вообще-то, работали не по-детски - по 12 часов. После смены по талону можно было отужинать: бывало, омлет дадут и 100 гр хлеба, чаю стакан. Но частенько потом еще дополнительных шесть часов поработать давали. Домой без рук и ног возвращались к часу ночи.
К слову, Раида Григорьевна говорит, что тех, кто не успевал выполнить норму, вопреки общей тенденции на предприятиях, не наказывали. Здесь все же снисходительно к детям относились, да и как накажешь, больше работать-то некому...
Так и жили, пока весной 1944 года завод не перевели в Горький (ныне Нижний Новгород). И работников с собой. Ох, как не хотелось покидать родной дом, маму, сестру. Но им с подружкой Катькой Чудиновой матери выдали по мешку картошки, пирогов в дорогу и отправили с Богом прямо от бывшего пивзавода (там была железнодорожая ветка).
На новом месте поселили в школу с замаскированными окнами, ведь город не раз бомбежке подвергался. Спали 40 человек в комнате на двухъярусных кроватях. Были там еще длинный стол с лавками, да бочонок воды.
...Победу в Горьком встретили. После сообщения по радио окна распахнули: некого больше бояться, фашисты бомбить уже не смогут! Как и по всей большой стране тоже пустились в пляс да песни пели. Подружка Тонька схватила встречную козу, целует в бородатую морду: "Козочка, милая, ведь война кончилась!"
Думали девушки, домой сразу поедут, но дали лишь недолгий отпуск, а проработали на чужбине до 1948 года, да и то аж самому министру письмо писать пришлось, чтоб отпустили уже на малую родину.
Вернувшись к маме, устроилась на трикотажную фабрику. Потом здесь захотели открыть артель мягкой игрушки и отправили поучиться в Загорск на фабрику. На экзамене Раида сшила большую куклу, которую потом подарила дочке знакомой женщины, а серый медведь, тоже сшитый ее руками, долго украшал диван двоюродной сестры.
Когда фабрику переселили в Зареку, перевелась на сапоговаляльную фабрику (так ее называет Раида Григорьевна), ближе к дому. Там пролетел 21 трудовой год. Весь на доске почета!
Конечно, за это время Раечка вышла замуж, стала при Анатолии Сидоровой, родила двух дочек и дальнейшая ее жизнь достойна отдельной истории и отдельной статьи.
А нам хочется еще рассказать о матери Раиды. Безусловно, не меньшей героини тыла, чем другие. Настасья Култышева была замужем и родила двух дочерей - Раиду и Таисию. Только вот муж однажды исчез. Тянула девочек одна, как могла. Приходилось ей быть и строгой, и даже немного суровой.
До войны, во время и после тяжелая работа была у Настасьи. Из рогожи на специальном станке, смонтированном дома, она кроила да шила кули (мешки), служившие для хранения всего. Чтобы прокормиться, успевала огород вести, все вокруг дома было засажено картошкой. Дружила женщина и с лесом: ягоды, грибы, все заготавливала она. А еще сделала она что-то наподобие сачка. Часа в три-четыре утра сходит на Туру и рыбы наловит. Вот и еда дома, дети сыты. Скорее всего, из-за тяжелого труда рано умерла Настасья, исполнилось 55 и все оборвалось.
P. S. Проект "Герои тыла" расскажет на страницах информационного агентства "Тюменская линия" о людях, которые жили и работали в Тюменской области в годы войны. Эти хрупкие воспоминания, которыми сейчас далеко не все могут поделиться, не испытывая страданий, поведают нам о том, как и чем жили во время войны и немного позже, как женщины и дети боролись за Победу в тылу врага, чем жертвовали, на что надеялись и как не переставали верить и находить маленькие радости и большое счастье. Вопреки и чтобы помнили!
Евгения Тенегина
